Методика обследования больного всегда зависела от основных общепатологических взглядов врачей. Как же обследовали больного и определяли болезнь русские врачи XVIII века? В одном из сочинений того времени мы читаем: «Прежде, нежели он, врач, примется за больного и прежде, нежели он первый свой рецепт напишет, много ему надобно рассуждать.
Он должен, прежде всего, узнать род болезни, рассмотреть телосложение своего пациента, его темперамент, его нрав, его склонность, его привычки, его размышления и его воображение. Потом все оное сообразить с обстоятельствами внешними, т. е. свойство места, воздух, времена года, положения на тот час тел небесных и их в состав тела нашего влияние. Знать он такожде должен настоящей внутренней болезни прямые причины, их признаки, их напряжение, эти болезни критические; также в лекарствах своих свойства зелий... страну откуда они, ... сколь они свежи и их раздачу: все сие уравнять, привести в меру взаимную. Ежели одного из тех множественных: обстоятельств не угадаешь, довольно уже больного погубить».
Здесь автором сжато дана целая система опроса больного и если исключить указания астрологического порядка, то нельзя не признать разумности в постановке вопросов.
Русские врачи второй половины XVIII столетия большое значение придавали тщательному расспросу и осмотру больного. Из представителей: отечественной врачебной школы, положивших начало методу расспроса больного в диагностических целях, надо, прежде всего, назвать Ф. Г. Политковского. В своей диссертации «О нагноении» автор указывал, что, разбираясь в состоянии больного, прежде всего надо обратить внимание на то, что в организме поражено первично. Затем надо выяснить, является ли болезнь врожденной или приобретенной. После этого надо перейти к расспросу больного, чем он страдал раньше и что тревожит его теперь. В дальнейшем надо осведомляться о частностях: болит ли голова, каков сон, нет ли беспокойств в груди, животе, конечностях и т. д.
Эта методика обследования больного уже во второй половине и, особенно в последние десятилетия XVIII века была достаточно разработана в соответствии с понятием о болезни. Изучение «скорбных листов», или историй болезни, сохранившихся от того времени, показывает, то врачи обычно осведомлялись о возрасте, жизни больного, расспрашивали о пище и питье, сне, душевном состоянии и пр. При этом учитывали место, где живет больной и время года.
После расспроса врачи переходили к объективному исследованию. Оно заключалось в осмотре, ощупывании и исследовании пульса. Определялось телосложение больного, его общий вид. Внимательно осматривалась полость рта, язык, отмечались его цвет, влажность. Путем ощупывания изучались болезненные места, сухость или влажность кожи и пр.
Особое место отводилось пульсу. По пульсу судили о состоянии всего организма, по пульсу определяли болезнь, степень ее проявления. Различали пульс в разгаре лихорадки, в конце лихорадки, пульс кризисный и т. д. Учитывалось, что пульс может меняться от различных причин и что его характер зависит от возраста, темперамента, пола, сна, климата, времени года, диеты, тепла и холода. Пульс различался по времени, силе, ритму и напряжению артерий. Кроме того, осматривались различные выделения больного, определялся их цвет, консистенция, количество.
Разбирая эти вопросы, нельзя не остановиться и на методах физического исследования. Как известно, в 1761 г. в Вене был опубликован трактат Ауенбруггера о диагностическом значении выстукивания грудной клетки. Прошло много времени, прежде чем этот метод внедрился во врачебную практику на Западе. Немецкие врачи долго не признавали его. Во Франции стали пользоваться методом перкуссии только с 1808 г., когда Корвизар перевел работу Ауенбруггера.
Некоторые русские врачи стали применять перкуссию значительно раньше. Уже в конце 90-х кодов XVIII века петербургский профессор Я. О. Саполович был осведомлен об этом открытии. По свидетельству И. Ф. Буша, Я. О. Саполович первый в России, руководствуясь этим методом исследования, сделал с успехом операцию «прободения грудной клетки». Из того же источника стало известно, что Я. О. Саполович не только выстукивал, но и выслушивал больных.
Для правильной диагностики врачам XVIII столетия нужно было помнить массу симптомов, из которых составлялась картина той или другой болезни. Однако постепенно врачи поняли, что одна и та же болезнь может протекать по-разному, и поэтому они стали искать главные симптомы и отличать их от дополнительных, не главных.
Индивидуальный подход к больному, усложняя диагностику, вместе с тем двигал врачебную мысль вперед и способствовал переходу от диагноза анатомического и статистического к диагнозу физиологическому и динамическому. Этот процесс оказался длительным и окончательно не закончился даже в XIX столетий.
Нозологические системы болезней, известные в XVIII веке (Соважа, Линнея, Фогеля, Сагара, Куллена), не только не способствовали правильной диагностике, но чаще затрудняли ее. Эти системы в большинстве своем; были основаны на произвольных вымыслах сочинителей, а «не на познании тела человеческого», как говорил А. М. Шумлянский. Не всегда помогало диагностике и знакомство с господствующими общепатологическими воззрениями. Ф. Г. Политковский справедливо указывал, что там, где практические врачи шли на поводу за господствующими теоретиками медицины, они впадали в шаблон.
В больничных записях второй половины XVIII века встречались следующие диагнозы:
- лихорадки, подразделявшиеся на непрерывные, перемежающиеся, воспалительные, мокротные, гнилые и пр.;
- воспаления - наружное и внутренние (к воспалениям внутренним относили воспаление мозга, жабу, воспаление легкого, воспаления печени, желудка, кишок);
- чахотка, кровотечения из различных органов;
- цинга, чесотка, вереды;
- простудные грудные болезни;
- ломотная болезнь или ревматизм;
- нервные болезни (куда относились истерия, ипохондрия, меланхолия, параличи);
- оспа, корь;
- золотуха, английская болезнь;
-глисты и др.